А если человек зациклился или остановился в своем развитии?
Как преобразовать повторяющийся внутренний монолог в диалог?
Как избавиться от идеализаций и подавляющего влияния авторитета?
Как разорвать порочную связь с подчинением внутренним тревогам и страхам?
В этих случаях применение методов и приемов провокационнной психологии (психотерапии) – отличный источник для оптимальных решений.
Рассказ Френка Фаррелли:
“В том же году (1959) я вел переговоры с психологом отделения о том, чтобы провести эксперимент на мне самом. Я поделился с ним мыслью о необходимости и пользе сочувственного, бережного и щадящего отношения к пациентам и старательном уходе за ними. Незадолго до этого я прочитал вышедшую в 1957 году книгу Карла Роджерса “Необходимые и достаточные условия выздоровления психотерапевтических больных” и жаждал провести эксперимент, который максимально соответствовал бы условиям лечебного сеанса с последующим обсуждением полученных результатов. Я надеялся выбрать всеми отвергнутого больного, записать на пленку каждую беседу с ним (включая и получасовые сеансы), причем во время беседы не скрывать от него своих мыслей, давать ему высказываться открыто.
Предполагалось, что мы должны точно соответствовать пациентам, то есть вести себя как пациенты не только с больными, но и между собой. Если бы один из нас сказал пациенту то, что не понравилось бы другому, нам срочно следовало бы собраться всем вместе, попросить пациента находиться здесь же, в одной с нами комнате и обстоятельно обсудить все происходящее.
Едва я огласил суть эксперимента, в комнату вошел один из больных и с порога спросил: “Уже записывается все это?” У него был необычный, неподражаемый вид: беззубый рот, торчащие надо лбом рыжие волосы, как будто через него прошел электрический разряд. Вдобавок глаза у него были косые и маленькие, как у поросенка, нос картошкой, а говорил он, как Кощей бессмертный (Красный скелет Клем).
Я вдруг впал в истерический хохот, от смеха у меня заболели бока, и слезы потекли по щекам. Наш психиатр замер, съежившись от страха, потом нахмурился и выдавил из себя: “Фрэнк, так нельзя! Что ты делаешь?” Между приступами смеха мне удалось произнести: “Не могу сдержаться, он необычайно смешной!”
“Клем” по очереди оглядел нас и констатировал: “Ничего, все в порядке, всегда так бывает. Иногда хочу заставить людей смеяться, но они смеются, когда я не хочу этого, а я обижаюсь, схожу с ума и начинаю делать глупости. Bingo! Очко!” (Наш эксперимент продолжался с сеансами 1 раз в неделю; этот пациент здорово продвинулся в лечении, и через пару месяцев его выписали).
Я определенно запомнил следующее: абсолютная конгруэнтность, если ее последовательно доводить до конца, очень полезна в сеансах с больными; над пациентами можно смеяться без вреда, а часто с пользой для них; смех не обязательно “унижает их достоинство”. И еще: в таких сеансах я чувствовал себя свободным, “не скрипел сцеплением”, а мои мысли и чувства не расходились с реакциями по отношению к пациенту.”
(1 голосов, среднее: 4.00 из5)
Загрузка...
